В нем чувствовались одновременно и сила, и слабость, воля и нерешительность. И я тоже и одобрял, и не одобрял этого человека, относился к нему хорошо, но не любил его. Звали его Брандт. Я знал его имя, как только посмотрел на карту. Сразу же.
И он накинулся на хлеб и сыр, как будто не ел целую вечность, а потом выпил всю мою воду.
Я улыбнулся, закрыл карту ладонью, и он исчез.
— Знаю, — ответил он, — но это все, что у меня есть.
— Сомневаюсь, — ответил я. — Если все будет предрешено, она, конечно, присоединится к нам. Но что может быть сейчас предрешено?
— У нас осталось меньше четверти бака бензина, — сказал я.