Однако Лесана заметила, что он даже не поморщился, когда вновь терзал свою рану, словно совсем не испытывал боли.
– Ну, ребятня, скоро пойдем. – Дивен поднялся на ноги и внезапно покачнулся. Оперся о плечо испуганно охнувшей жены, а потом повалился обратно в пышный высокий сугроб. И снег на его лице уже не таял.
– Поезжай. Но чтобы к зеленнику оба тут были. Нечего лодыря гонять.
А как тут ровно шить, если не холстину стягиваешь, а кожу человеческую! И человек этот от тяжкой муки аж бледнеет весь, и потому скрип прокаленной на огне иглы в ушах эхом отдается. Но у креффа всякая вина виновата. Смотрит равнодушно, велит поторапливаться. Чуть замешкаешься – спуску не даст.
Девушка наконец с трудом втянула носом воздух, разгоняя плывущие перед глазами круги.
Выученица ввалилась в просторную холодную залу, освещенную множеством факелов, и с ужасом увидела у одного из длинных столов Тамира. Вот только этот Тамир знаком ей не был. Лицо у него оказалось непривычно жесткое, в уголках губ пролегли суровые складки и между бровями угадывалась упрямая морщинка. Даже темные, ввалившиеся от недосыпа глаза и те глядели куда-то сквозь целительницу. Ни словом, ни взглядом парень не выказал ей своей радости. Не расцвела на отчужденном лице улыбка. Будто не живой человек был, а мертвяк.