– Цыц, курица! Пока я тебе язык вместо волос не оттяпала! – рявкнула старуха и, схватив застывшую целительницу за косу, под самый корень отмахнула девичью красу.
– Так что делать-то станем? – жалобно спросила Лесана, и только тут он заметил, какое у нее заплаканное, опухшее от слез лицо и сколько боли в глазах.
Окинув прощальным взглядом комнатушку, Лесана вышла, ощущая, как туго натягивается нить, соединяющая ее сердце с каменной громадой Цитадели.
– Я убийца… – всю дорогу, покуда шла по коридорам, шептала девушка.
И прежде ласковая Майрико не заступается, не хвалит. И столько всего учить дает, что уже и память, прежде такая цепкая, отказывает. Рот рвет зевотой, валит в сон.
Женщина уткнулась в плечо столь изменившегося дитя и заплакала.