– Эта не наблудит, – негромко произнес Ихтор. – Слишком застенчива.
Нежить говорит, что хочет, но что, если бы Айлиша – его Айлиша! – вот так же попала в стан к Ходящим и рыдала в ногах у вожака стаи, прижимая к груди их ребенка?
У матери уже и слез не осталось плакать, даже отец весь как-то сжался, за вечер состарившись на десяток лет, а у сына сердце разрывалось между мечтой и долгом. Елашир что? То ли дело могучий многолюдный Старград!
– Иди, иди отсюда! Ишь, приперся, дуболом, будто звал тебя кто. Иди поздорову!
– Ты говори, говори, да не заговаривайся, змеища старая! Не в меру говорлива сделалась, как я погляжу. Много воли взяла! Тепло тебе при Цитадели? Сытно? При деле? Под защитой? Вот и не кудахтай мне тут! Не то мигом до первых росстаней велю проводить. Совсем стыд и совесть потеряла?
Деревья росли все гуще. Стволы могучих сосен возносились высоко-высоко в звездное небо, на котором яркой дорожкой сияло Ожерелье Хранительницы. Густые заросли кустов, еще голых, безлистых, перешептывались о чем-то, и казалось, будто чаща глядит сотней глаз, говорит сотней языков.