– Больно надо мне задницей своей рисковать, чтобы над такой дурищей посмеяться. Чести много. Держи вот…
– Вот и сделано дело. Теперь только прибраться.
Солнце клонилось к закату, когда настала очередь Лесаниной родни показать детей заезжему страннику.
– А что ж ты сразу Даром ее не приложил? – спросил Велеш.
– Узнаю, что по мужикам шляешься и о детях забыла, наложу на тебя Мертвую Волю. В три седмицы высохнешь вся и кровью черной изойдешь.
Снова загрохотали отодвигаемые лавки, засновали между столов служки, разносящие по трапезной горшки, исходящие паром. Лесана невольно сглотнула голодную слюну и устыдилась собственной прожорливости. Чего только не натерпелась за сегодня, должна бы слезы горькие лить и о еде седмицу не вспоминать, а уже позабыла и про отрезанную косу, и про порты, в которые облачена, и думает только о том, как бы набить брюхо. Но, к счастью, она такая оказалась не одна. Со всех сторон к стопке мисок потянулись руки.