— А Каин, как здорово ты высмеял его! Он ненавидит тебя, ты ведь знаешь…
— Одно то, что я пришел сюда, уже говорит кое о чем, — сказал я.
Один, два, три, четыре… Я с трудом поднимал свои не желающие подниматься сапоги и ставил их на место один за другим. В голове у меня стучало, а сердце билось так, как будто в любую минуту грозило разорваться на тысячу кусков.
Волшебная сила все еще была здесь, в руках великого Дворкина, потому что вскоре маяк начал казаться мне таким же реальным, как и камера. Затем он стал единственной реальностью, а камера — всего лишь Отражением за моей спиной. Я услышал плеск волн, почувствовал тепло солнца. Я сделал шаг вперед, но нога моя коснулась не огня.
— Я сам в состоянии защитить свою честь, — и чувство холодной могущественной ненависти и страсти внезапно охватило меня и заставило сказать: — Потому что он был мой, и это я, а не ты властен был убить его или помиловать по своей воле.
В его армии было примерно сто восемьдесят тысяч человек. Когда я стоял на вершине холма и вечер только начинал спускаться на землю, мне почудилось, что я смотрю на все лагеря, которые когда-либо проходили перед моим взором, простирающиеся на мили и века вокруг. Слезы внезапно застлали мне глаза, когда я подумал о простых людях, не похожих на принцев Амбера, с короткой жизнью, превратившихся в пыль в результате огромного количества войн, ведущихся на самых разнообразных мирах. Я вернулся в палатку Блейза и мы допили с ним бутыль вина.