Странное дело — начинал он тихо, меланхолично даже, а завершил речь грозным рыком. Нам стало страшно. Вот до этого как-то было безразлично и даже немного скучно, а сейчас…
— Ты к нему под утро заявилась, да, побродяжка? — Подрагивающие от ярости пальцы ухватили мой подбородок и, едва ли не выворачивая шею, вынудили запрокинуть голову. — Что молчишь, побродяжка? — прошипел он, чуть ли не плюясь ядом. — Думаешь, раз под Нортом выпендрилась, тройничок тебе уже не светит? Так я подожду, пока Дастел наиграется, и устрою тебе встречу века!
— Норт, прекрати, — потребовала я, вытирая слезы.
— Это моя невеста, — возразил Норт, — так что я сам убью.
— Адептка, — он неодобрительно покачал головой, — при всем моем удивлении вашими взаимоотношениями с трусливым паучком…
Умертвие опустило стул на пол, село, ручки на коленках сложило и приготовилось смиренно слушать. Я же внимательно его осматривала, думая, что тут можно сделать. Не думалось, хотелось есть, спать и… спать.