— Если тебе проще так думать, то да — сон.
— Перед смертью старик с кем-то говорил, — негромко, но безапелляционно произнес Мустафа.
— Извини, — не глядя на девушку, произнес Орешкин. — Я не хотел кричать.
Девушка рассмеялась, разжала объятия, откинулась назад.
— Мы имеем право только на проклятую пищу, только на проклятую одежду… — Настя опустила голову. — У меня никогда не было платья, купленного для меня, понимаешь, именно для меня! Все, что приносит Сан Саныч, — чужое. Проклятое воровством. Мы не имеем права ни на одну чистую вещь. — Она подавила рыдания, глубоко вздохнула и совсем тихо закончила: — Прости, что я к тебе пришла.
— Ты им станешь. Ты хороший, но все равно им станешь. Все становятся.