— Короче, я его снова послала, а он опять ржать. «Никуда, говорит, не денешься. Лучше соглашайся — озолочу».
Жертва расписания не терял надежды и не позволял никому из друзей принять участие в разговоре. Он дурак или просто завелся?
Они так и не добрались до пляжа. Гарик с Сашкой умчались вперед, при этом Гарик заговорщицким шепотом попросил приятеля «не торопиться», вызвав у Бороды легкую зависть: конечно, у них все давно понятно. А тут… Лена к предложению прогуляться по берегу отнеслась с пониманием. Улыбнулась — в последнее время Андрей часто видел на ее губах эту улыбку: то ли грустную, то ли задумчивую, закрытую улыбку — и медленно направилась в противоположную от пляжа сторону. Борода следом. Перебрасываясь ничего не значащими словами, они вышли к берегу, уселись на землю и вот уже десять минут смотрели на горизонт, еще окрашенный зашедшим солнцем. Скоро появятся звезды.
И тогда Валерий Леонидович потел. Вздрагивал от малейшего звука, даже от скрипа стула, и потел. Сильно потел. И с каждым часом его беспокойство нарастало. Стучали зубы. Дрожали ноги.
— Мне известна ваша репутация, Рудольф Казимирович.
— Вряд ли, — подумав, бросила тетка в красном, — а то с чего бы это родственникам такими хмурыми быть? Теперь непонятно, кому жилплощадь достанется.