— Почему мой? — холодно осведомилась Лена.
«А там махнуть через Москву-реку и ехать домой кружным путем. Черт с ней, с Таганкой. И с машиной тоже — черт. Завтра разберемся!»
— Вернитесь в машину! — распорядился стоящий у обочины милиционер.
— Поздно, русский, поздно. — Старик усмехнулся. Нет — ощерился. — Мне твоя «Скорая» не поможет, понял? Я умираю. А звонок засекут. И тебя вычислят. Придут и спросят.
— Нет. — Мужик отвел глаза. — Я… я уже почти час по этой площади катаюсь. Мне на Садовое надо, а я выехать не могу.
Несколько секунд Орешкин пытался оценить свою реакцию на произнесенную фразу, прислушивался к ощущениям и вдруг понял — верит. Не на сто процентов, конечно, но верит. Уж больно загадочным казался перстень. Слишком тонкую работу надо было проделать древним мастерам, чтобы спрятать печать под камень.