Но он почему-то не внял и, выскользнув из-под одеяла, тут же повернулся спиной. Я мысленно захихикала и дальше подглядывала уже из принципа. И не могла не отметить — хорош, зараза. Действительно хорош.
— Совести у тебя нет, — пробурчал Дантос, глядя в потолок. — Конечно, я всегда это знал, но теперь…
Он спросил, а я подумала и кивнула. Причём сделала это нарочито медленно, с показной неохотой. Ну чтобы никаких сомнений не возникло.
— Иди сюда, маленькая гадость! — прорычала светлость, вставая.
Дом оказался совершенно обычным: банальная прихожая, не менее банальная гостиная, дальше, в приоткрытую дверь, виднелась столовая, за ней, должно быть, располагалась кухня. Справа лестница, ведущая наверх, — узкая, но надёжная. Слева ещё одна дверь, а за ней, несомненно, спуск в подвал.
— Что, не слушается? — встрял в наш междусобойчик Жакар. Мажордом, как и вся прислуга, за нами в ванну попёрся.