— Алекс вам совершенно правильно передала мое звание и место службы.
— Да я уже понял, что не теноры из оперного. Ладно, пошли назад, обойдем этот гадючник.
— А по мне — один хрен. Кто в меня стреляет — все враги, а значит — немцы. И сортировкой их по национальности пусть черти в аду занимаются.
— Это тебе, парень, спасибо за то, что не сломался и себя сохранил.
— Бонжур, мадам, тьфу, мадемуазель. Же не манж па сис жур. — И чисто на автомате, заискивающе улыбаясь, добавил: — Подайте бывшему депутату Государственной думы…
А после вечернего перекуса за нами пришла машина. Длинный, как лимузин, «хорьх» черного цвета. Санин, его компаньон и я загрузились в пахнущий кожей салон и покатили на первую встречу с фрицами. Ребята из охраны остались в гостинице балдеть и отдыхать. Я им тут же начал завидовать, так как изображать из себя Воробьянинова мне было не комильфо. C другой стороны, находиться на таких переговорах достаточно интересно даже в виде статиста. Было часов десять, когда доехали до небольшого особнячка и, пройдя через грамотно организованную охрану, оказались в конференц-зале. Ну это я его так обозвал, а в натуре это была просто здоровенная комната с камином, огромным столом и большим чучелом земли — глобусом, стоящим в углу.