— Я подожду тебя, и мы куда-нибудь съездим! — крикнул ей вдогонку конец.
— Вот! — Дядя Слава торжествующе показал мне издали какую-то коробочку. — Когда из «ящика» увольнялся, с собой прихватил. Моя авторская разработка. Вишь, пригодилась! — и он снова нырнул в недра ЭВМ. По комнате разнесся сладковатый запах, вызвавший из недр памяти детское слово «канифоль». Может, это она и была. Компьютер зажжужал и плаксиво захлюпал экраном. Спустя еще час дядя Слава удовлетворенно откинулся на спинку стула.
Определить истинные размеры подземного зала не представлялось возможным: стены и потолок терялись в густом тумане непроглядного мрака, и даже свет семи неугасимых факелов не мог пробиться сквозь эту преграду. Не мог пробиться сквозь занавес холодной тьмы, высокомерно дозволяющей факелам поиграться в тени. Свет в запечатанном зале был неуклюжим, робким, обреченным. Свет не пытался атаковать всепоглощающий мрак, не пытался дерзко заявить свои права, а послушно играл отведенную ему роль, лишь напоминая о своем существовании. И так же, как мрак, свет был мертвым: желтоватый огонь факелов не дарил тепло.
— Ох, злая мысль Спящего! — ругнулся Ираклий, увидев, что произошло.
— Мы считаем невозможным дальнейшее существование вассальной присяги.
— Кортес, но у него с собой, кажется, ничего такого нет, — разочарованно произнесла изящная девушка, спрыгивая позади Красной Шапки с ветки дерева. — Я проверила.