Бетонные стены, в обычной реальности просто грязные, в сумраке оказались поросшими темно-синим мхом.
И почему, почему он не хочет – я ведь вижу это, тут нет сомнений!
– Мне кажется, на меня смотрят, – сказал он наконец.
Темп общения в сумерках куда быстрее, чем разговор в человеческом мире. И все-таки мне приходилось разрываться между Ольгой и Светланой.
– У нее есть это право, – сказал я. – Борис Игнатьевич…
– Прости меня. Света, – прошептал я. – Прости.