И он снова взял трубу и уставился на звездное небо.
– Идите наверх, вас сам Кирилл Мефодьич требует.
– Я же говорю, этот в огне не сгорит и в воде не утонет.
В семье вся женская половина была в тревоге: как к этому отнесется муж. Не удастся ведь все время скрывать от него такое дело.
– Так давайте с вашей тарелки кусок собаке-то кинем.
На следующий день я снова с раннего утра сидел за картиной. Я еще не знал, как отнесется царь к моему творению. Первый ведь на Руси рисовал масляными красками. Купил их, густотертые, за бешеные деньги и сейчас разводил льняным маслом. Конечно, по сравнению с темперными красками это было как день и ночь, и к тому же хоть я не являлся особо выдающимся художником, за мной стоял опыт тысячелетней истории этого искусства. И поэтому я наделялся, что сумею угодить царю.