Иоанн Васильевич впал в еще большую задумчивость.
Не обнаружив чернокнижия и колдовства, митрополит подобрел и уже с большим удовольствием благословлял всех присутствующих. За это время за воротами скопились сотни москвичей, прослышавших о приезде владыки, и ему перед отъездом пришлось выйти благословлять всех. Уезжая, он обещал лично освятить мои постройки и сказал, что я могу продолжать лечение уже без его присутствия.
– Так, Поликарп Кузьмич, серп же с зубчиками, рана у нее должна была быть рваная, как если бы пилой пилили, а тут чем-то очень острым разрезано. Я, когда еще зашивал, на это внимание обратил, только кто же знал, что дальше все так обернется? И похоже, что тать-то леворукий был, от удара левой рукой такие раны получаются.
– Сергий Аникитович, а кто же корабли строить будет, нет у нас строителей таких!
– Не расскажу, не расскажу, спи себе, – пообещал я и ушел.
– С тобой, Фофанишка, никаких скоморохов не надо, всех переплюнешь, – и, повернувшись, ушел в дом.