Никто изо дня в день не трудится над собой с целью стать лучше.
Нормальные же комнаты сдавались приезжим, поэтому, когда Гастон загнал карету во двор гостиницы, никто этому особо не удивился. Слонявшегося по двору мальчишку и вовсе только мой медяк заинтересовал.
Мог бы удрать, но люди, подобные болезному господину, не привыкли оставаться в дураках. Такие даже в Пахарте достанут, лучшая защита от них – это нападение…
– Брось! – рявкнул я на выхватившего нож Ори и послушно улегся на грязные булыжники мостовой.
Тут ветер изменил направление и до меня донесся хорошо поставленный голос уличного проповедника.
– Дорогой Себастьян, – укоризненно покачал головой Густав Сирлин, ныне известный как князь Симуш, – твои справедливые упреки разят прямо в сердце! – Он выдержал паузу и вдруг ткнул меня пальцем в грудь. – Но представь, какие душевные терзания довелось испытать мне, когда стало известно, что мою дочь, плоть от плоти моей, похитили, а самый надежный деловой партнер во всех Святых Землях и пальцем о палец не ударил, дабы вызволить ее из неволи! Представь, как разрывался я между долгом и семьей!