С усилием распрямившись, я переложил саквояж в левую руку и поспешил от греха подальше поскорее убраться с моста. Глубокая вода и зеркала действовали на меня угнетающе.
Давно позабытая жизнь вернулась смутными воспоминаниями, узенькие улочки вновь стали родными, приняли меня, и с глаз будто пелена спала.
– Будешь уходить, разбуди. А то еще кого-нибудь удар хватит.
Придется привыкать к бытию обычного человека.
И – ничего. Ни табака, ни перегара, ни застарелого запаха крови.
Я срезал сургуч и принялся вкручивать штопор в пробку.