– А если… А если ты сочтешь уплаченную за ночь цену неоправданной, я верну тебе все монеты до единой!
– Вот как? – криво усмехнулся я, не торопясь расстегивать пояс и сдавать оружие требовательно протянувшему руку стражнику. – А большим ваше дело не станет, когда судья разберется? Вы же и схлопочете за самодеятельность и излишнее усердие.
– Пусть теперь дней пять полежит, а потом, если все в порядке будет, можно позволить ему вставать и понемногу ходить, – отдал Торвину последние рекомендации целитель, прежде чем удалиться.
– Да это что, – не выдержал я. – Скажите лучше, как одним умникам удалось собрать четыре тысячи подписей под петицией о моей позорной казни? Вот уж была подстава так подстава.
– Да уж, – выдал я, осуждающе покачав головой. Это ведь даже воровством или мошенничеством назвать нельзя – язык не повернется. Нет, это нечто много хуже.
– Ну, если вдруг передумаешь, ты не стесняйся – обращайся, – пряча довольную улыбку, произнесла леди.