…Это было словно удар кнута – обжигающий, резкий, раздирающий. В памяти мелькали какие-то картины, сливаясь в неразличимую круговерть. По жилам словно потекло расплавленное железо. Он вспоминал – вспоминал, как сражался во множестве мест и со множеством врагов. Вспоминало тело, вспоминал разум. Он видел кровь, кровь, кровь, валяющиеся тела, слышал змеиное шипение клинков, мягкие удары оземь валящихся тел; и ярость сама собой сменилась холодным боевым расчётом, тем самым, что помимо воли и разума хозяина сам подсказывал шаги, повороты и отбивы. И когда здоровенный инквизитор замахнулся в очередной раз своей дубиной, прикрывая невысоклика, чтобы тот успел бы подобрать меч, – Фесс, вместо того чтобы отступить и закрыться или же уклониться, что он проделал уже бессчётное число раз в этом бою – рванулся вперёд, сильно и резко нагибаясь и притом даже не пытаясь защититься от летящей палицы. Дубина просвистела над самым его затылком, а он, чувствуя, что все до единой связки тела готовы вот-вот разорваться, извернулся в последний раз, припадая на одно колено, и коротко ткнул противника остриём рунного меча в незащищённый пах, под железную юбку. Перекат вырвал меч из раны, оставив внизу живота великана полную крови воронку. Прежде чем подоспели толстяк с товарищем, Фесс успел вскочить на ноги, хлестнуть мечом по спине инквизитора и рвануться навстречу Этлау. На его пути оказался невысоклик, Фесс отшвырнул его ударом ноги.