– Что ты о себе возомнила, выскочка? – У Эльвиры вновь прорезался дар речи. – Ты – никто, ты просто прислуга! Возвращайся в свою конюшню!
Холодность тона не укрылась от внимания советника.
– Знаю, – грустно заверила я его. И, уже поставив ногу на первую ступеньку, добавила: – Левое.
Мы оказались в узкой глубокой шахте; вниз спускалась еще одна винтовая лестница, значительно более крутая, чем та, по которой мы взбирались не так давно. Здесь было бы настолько темно, что без труда удалось бы сломать себе шею, если бы не свет, проникавший сейчас через распахнутую сверху крышку. Тем не менее спускаться по узким неровным ступеням пришлось осторожно. Наконец лестница вывела нас к невысокой двери. Вот только не окажется ли запертой и она? Волна страха схлынула, не успев накатить во всей своей мощи: дверь поддалась легко, выводя нас к еще одной лестнице, на этот раз состоявшей всего из десятка ступеней. Еще один поворот, и мы оказались в коридоре недалеко от главного – и, как мы полагали до сих пор, единственного – входа в башню. Здесь мы позволили себе остановиться и припали к стене, тяжело дыша.
– Ну, я просто подумал, что раз уж твое положение так резко повысилось, ты могла бы выплатить мне долг за своих родителей. – Томас наконец заговорил напрямик.
– Я не был бы в этом так уверен, – возразил Рауль.