Он вытащил из кофра полотняные перчатки и длинную слуховую трубку.
То, что с братом не все ладно, Виттар понял сразу.
Сердце Эйо еще билось. Слабо. Едва слышно, но отсчитывало последние секунды жизни, и Оден, склонившись к груди, умолял подождать. От Эйо пахло кровью и железом, мертвым, равнодушным. Трехгранный наконечник стрелы засел где-то под лопаткой, а древко сломалось. Оно было тонким, хрупким…
– Не устала, но… не хочется. Извини. Лучше расскажи, что нового слышно.
– Он болен, но… я справлюсь. – Постарается. Всего-то надо – продержаться до появления гвардейцев. – Если же увидишь, что дело худо, оборачивайся и убегай. Он тяжелее меня…
И воду, которую пришлось отпить, показывая, что в ней нет отравы. Она предложила сварить бульон, но пес, вновь одевшийся в золотую броню, покачал головой.