– Примите это как данность. Потом пройдет.
Он мог бы добавить, что Оден обречен. И был обречен изначально. Что четыре с половиной года в руках королевы – это больше, чем можно выдержать, не лишившись разума, и если вдруг случится чудо и Одена удастся найти, то вряд ли он выживет. А если выживет – останется калекой. И не Оденом вовсе, но искореженной оболочкой, заставлять жить которую – жестоко.
Она ждала этого с того самого момента, когда стало очевидно, что райгрэ будет жить.
Он видел много сумасшедших. Ему было скучно.
Меня тянут, а я не в состоянии пошевелиться. Деревянная кукла или, точнее, ледяная.
– Иногда, – согласилось оно, почесывая когтями шею. – Последний нет. Давно. Но я помню. У него были темные волосы. У нее – много братьев. Братья говорили, что он лжет. И ему нужны земли и кровь. Но он говорил о любви. – Желтые глаза смотрели неотрывно. – Так часто говорил, что сам поверил.