Не прикасается, но… пальцы скользят над кожей, близко, настолько близко, что я ощущаю их тепло. Или это мое, которое тянется за ними.
– Эйо, – Оден сдвинул серебро на край стола, – не думай о всякой ерунде. Просто поешь, ладно?
Ветер тянет по реке. Оден принюхивается, вдыхая глубоко сыроватый, пропитанный речной сыростью воздух.
А когда началась война, было тринадцать, даже меньше.
– Сейчас домой вернемся. И все будет хорошо.
– Плохой сон? – Оден так меня и не выпустил.