По условиям молчаливого соглашения между дедом и мамой, моему отцу не было места в усадьбе. И визиты не затягивались надолго.
– Безрукая… – с глубочайшим удовлетворением заметила старуха.
И что бы ни случилось в Гримхольде, но он стал первым камнем, за которым хлынула лавина войны.
Он говорил, разжевывая хлеб, заедая его маслом, которое брал десертной ложкой.
Тот, кто привел стаю, хорошо изучил местность.
В эти минуты я от души ненавидела его брата.