Для наглядности председатель подошел к карте и щелкнул пальцем в самый ее низ.
Седьмой резко повернулся ко мне, обдав волной горячего воздуха.
От сознания количества упущенных возможностей Хозяина перевертышей начинало трясти и хотелось придушить кого-нибудь насмерть. Но часто прибегать к такому методу разрядки было чревато — стражники не дремлют.
— Изменение традиций силой? Это что-то новенькое. Мне почему-то кажется, что речь идет о войне.
Наверное, мы были последней стоящей покупкой, на большее купец не рассчитывал и начал собираться в путь. Сборы проходили стремительно. С вечера во двор загнали фургон, и сразу стало очень тесно, затемно домашние рабы натаскали в повозку мешков с крупой, бочонков с водой, кучу бархатных подушек и два глиняных кувшина. С первыми лучами солнца товар вытащили из клеток и пристегнули ошейниками к длинной ветвистой цепи, одним концом закрепленной на фургоне. Последними во двор завели животных: фургон полагалось тащить четверке ушастых зверей, в которых мое второе я признало мулов, восемь лошадей предназначались надсмотрщикам, господин Сиваши предпочел ехать в повозке, а не трястись в седле. Под суровым взглядом хозяина навели последний марафет, Джасат лично настучал мне по рукам и в два счета научил вязать этот белый кулек на голову, вроде как защищающий от солнца. Мы двинулись на выход. Уже за воротами к каравану присоединилась еще одна повозка и дюжина копейщиков. Ни фига ж себе! В Арконате с такой помпой возили только орденскую казну. То ли мы такие дорогие, то ли дорога такая опасная…
Я понял намек и заткнулся. Секретарь Нантрека усадил меня в торец стола, прямо напротив места председателя, остальные расселись, как пришлось. Всего в Цветочном павильоне собралось одиннадцать человек (включая меня), это число казалось каким-то магическим, но точно бы я не поручился.