За всей этой суетой и запоздалыми слезами мое внимание привлек пленник, которого никто не спешил освобождать. Подростки и женщины складывали в узлы отобранное у ловцов добро, мужчины таскали трупы к ближайшей расщелине, а он так и сидел, привязанный к палкам, не пытаясь привлечь к себе внимание. На моих глазах Иракель с сосредоточенным видом подошел, плюнул в него и, с видом человека, выполнившего свой долг, вернулся к прерванному занятию.
— Стой! — в этой картине меня что-то беспокоило.
Взять, например, устранение двух западных Лордов. Хаоса на границе с провинцией не последовало, а на трон Дарсании взошел младший сын, никогда не ставший бы Повелителем при жизни брата. Малолетка оказался злым и бескомпромиссным. Опираясь на поддержку короля и магов, Лорд Сафар вырезал половину собственной гвардии и девять благородных семейств, замешанных в покушении на его родственников. Поголовье дворян Дарсании разом сократилось вдвое, а уцелевшие с бешеной энергией гоняли по провинции остатки тирсинских банд, надеясь таким образом добиться благосклонности господина. Стражи Ордена Магов буквально с боем вырывали у них немногочисленных пленников, чтобы придать их справедливому суду и, естественно, публичной казни.
Ребенген впервые за долгое время до бровей накачался эликсирами — без них он просто не смог бы выполнять свои обязанности. Зелья дарили ясность мысли и приятное эмоциональное отупение, позволяющее с одинаковой усталой улыбкой говорить слова соболезнования и допрашивать подозреваемых.
— Такова жизнь! Расходы мирного времени окупаются только на войне. Причем, время, в которое мы живем — мирное.
— Хочешь искупаться? — к лагерю вернулся Третий, с мокрыми волосами, весь порозовевший от обливания ледяной водой.