Тресь! Задняя дверь раскрылась на ходу, словно колпак кабины истребителя при катапультировании.
Лишь Гоблин лежит на корме и бренчит на гитаре. Это кошмар. На сталкерских пьянках мы никогда не разрешаем ему брать инструмент. Когда Михаил начинает музицировать, надо сразу вставать и уходить — слушать утробный гоблинский вой невозможно. Три легендарных аккорда Сомов разучил лет еще десять назад — и с тех не продвинулся ни на ноту. У него чаще другая распальцовка в ходу.
— У меня. Карабин «вепрь». — Староста указал куда-то в сторону, там лежит ствол.
Блокпосту точно ничего не сделалось, да и волна на таком расстоянии должна была ослабнуть. Бронетехнике тоже. А вот жестянка вполне могла полетать.
Безнадежно махнув рукой, он полез в шкафчик за спиной и выставил перед нами графин с ажурной резьбой.
Я такого чуда не видел никогда, хотя несколько раз мне казалось, что центровой пельмень дрожит, пытаясь приподняться над собратьями! И каждый раз это было очень, очень вкусно!