У Александра дернулся правый глаз. Одно-единственное нервное движение, малюсенький признак слабости. И вновь — непроницаемая маска. Старческая маска. Захар вдруг подумал, что барон выглядит отнюдь не так, как обычно. Лицо Бруджи изменилось, обрюзгло, словно расстегнулся корсет, и тщательно скрываемый живот свесился через ремень. Барон постарел на глазах.
— С такими картами, дядюшка, ты меня побьешь. Значит, мне тоже нужны козыри.
«Нельзя доверять Руссо, пока не станет ясно, что он честен!»
Не было огня, не было жгучей боли. Не было горящей руки, и ее самой не было. Не было ничего, кроме образов, помешавших ей спать. Неясных следов, становящихся все более и более зримыми, все более и более точными.
— Копыто, голубчик, ну что ж ты такой непонятливый? — Умций, шустрый конец, приглашенный шасами в качестве постановщика, взобрался на трибуну и замахал операторам руками: — Не снимать! Прекратите!
— Говорили, фавай, мол, стартовый капитал, оплачивай все расхофы, тогфа получишь восемьфесят процентов контрибуции.