– Хотелось бы сразу внести ясность, оберстлейтенант. Вы пойдете на станцию одни. Это не значит, что вы можете творить там все, что вам заблагорассудится. Бронетранспортеры конвоя займут позиции вокруг станции. Помимо этого у меня тут рота охраны с пулеметами. В течение часа тут может быть еще батальон пехоты. Советую проявить благоразумие.
Запрос по прежнему месту жительства объекта невозможен ввиду того, что деревня Нелидово в настоящий момент находится на временно оккупированной территории.
– Да они бакланы полные! Двинуть разок в совло, так враз поумнеют.
– Да, последний ряд. Не под всеми памятниками лежат люди. Некоторые из них погибли далеко отсюда, и не все тела мы смогли найти. Некоторые по просьбе родственников похоронены в других местах. Но памятники стоят здесь. Все наши сотрудники приходят сюда, когда начинают работать. Память, Александр Сергеевич, – это такая вещь, которая очень сильно помогает. Иногда мы сами не осознаем, насколько важно помнить обо всех, кто был до нас.
Через несколько минут мы все стояли во дворе. Вокруг была полуразрушенная деревня, жителей на улицах видно не было. Наметанным взглядом я засек пару грузовиков, стоявших напротив сарая на улице. На первый взгляд они не бросались в глаза, однако видневшиеся в кузовах пулеметы ясно показывали, что стоят они здесь не просто так. Да и разнесены по фронту так, чтобы друг другу не мешать. Зуб даю, за нашей спиной тоже что-то есть.
Я приподнялся над бруствером, вглядываясь в темноту. Темно, только изредка с немецких позиций взлетали осветительные ракеты. В это время по полю быстро бежали изломанные тени, складываясь в причудливые узоры и образуя удивительные картины. Надо же, столько лет воюю, а вот такие картинки вижу впервые. Как-то вот всегда было не до этого. Да и сейчас времени на любование этими абстрактными композициями нет. Я обернулся к группе.