— То есть вы не желаете начинать войну? — усилил напор Михар.
— Но кто нам, в натуре, помогает? Кто протягивает руку помощи? Что нам жалость, если наши дети забыли о Западных лесах? Хватит болтать, мля!
— Ужасная война разрушила пасторальный уклад жизни миролюбивой семьи. Закованные в сталь завоеватели…
— Разумеется, никаких следов не будет, вы сделаете так, что они просто исчезнут, да?
— Что-то затевается! У меня нет такого предсказателя, как у Бруджи, но я чую. Я знаю, как ты относишься ко мне. Ты считаешь меня маньяком. Да, я маньяк! Я люблю охотиться, люблю кровь. А кто ее не любит? Может, ты?
Жажда уже не жгла душу раскаленной иглой. Не выворачивала наизнанку. Но заставляла корчиться, извиваться на жестком каменном ложе. Боль стала привычной. Притупилась. И задумчиво покалывала тело, выбирая момент для следующего удара.