Снизу послышался грохот и невнятные ругательства – домоправительница еще не привыкла к такому способу общения.
– Итак, вернемся к вашей просьбе, – снова обращает на себя внимание летиарг. – Почему вы считаете, что я должен согласиться?
– Псиб, – зажав трубку зубами, кивает она.
Стою как дурак и смотрю на ребенка. Может быть, я больше никогда эти синие глазищи не увижу, а слова не идут. Не умею я прощаться. «Я тебя люблю»? Банально. Она и так это знает. Всякий вздор типа: «Не гуляй одна, не промочи ноги, носи теплый плащ»? Бред. Я не клуша-наседка. Стоим, молчим. Леди Бальза застыла в углу, наблюдая за этой странной сценой. Наконец делаю шаг вперед и прижимаю дочь к себе. Крепко-крепко. Слова не нужны.
Зигфрид делает перед моим лицом странный жест. Появляется какое-то неприятное, тянущее ощущение в животе. Хотя возможно, это от голода.
Софья тоже только что вернулась с рынка и в комнату к нам вошла, прижимая к груди какую-то книгу.