– Тогда бы Паша разговаривал с нами совсем иначе. Он бы уже вывернул Грыгадзе наизнанку, все узнал и… – Мария покачала головой. – Нет, Павел ни при чем. Случилось что-то другое.
– Хотите сказать, что этот администратор – серийный убийца? Что он схватил Юлу и…
– Шустрая мамзель! – академик вздохнул. – Опять пришли меня мучить?
Это главное. А все прочее: сайентологи, пятидесятники, свидетели Иеговы и прочие шарлатаны – наносное.
– Тогда что вы вкладывали в понятие «вести себя хорошо»? – холодно осведомился Ясень.
– Крепенький? Ха! Иван Алексеевич не крепенький, он железобетонный! Ему ведь еще в советские времена предлагали собственный институт возглавить, в министры звали, а он отказался. Для него больница – смысл жизни. – Горячность Ольги не оставляла сомнений в том, что в ее личном рейтинге Митин находится именно там, где ему хочется, – чуть ниже Бога. – Старик, конечно, мужик жесткий, в Михайловской у него порядок флотский, зато работает больница, как часы. И даже в девяностые работала так же, как в советские времена. Старик Михайловскую тянет, как бульдозер. Финансирование находит, фонды выбивает, врачей сманивает.