Когда я входил, слышно было хорошо, сомнений нет. Что бы сделал тот, кто не должен быть здесь? Спрятался бы, скорее всего, если бы не находился рядом… С чем? Подземным ходом? А неважно чем, тем местом, через которое он вошел.
— Нет. Как это ни странно, несмотря на то что Грасиэла безусловное зло, она при этом еще и верующая. Своего рода. Она отказалась вступать в союз с Нечистым, чем сочла подобное предложение. Она даже хотела принести в жертву самого Адольфо кому угодно, но тот все же принял меры предосторожности и сумел сбежать. Однако она многое от него успела узнать, и когда погиб ее внучатый племянник и она узнала, что он был убит фактически детьми для удовольствия, она заподозрила… что это вернулся Адольфо, которого она для себя определила как посланца Сатаны. Впрочем, он так и представлялся. Он был хитер, обаятелен, самонадеян, но глуповат. И самое глупое, что мог сделать, — представить себя таким образом Грасиэле.
Проснулся я около пяти утра от звука пришедшего сообщения. Схватил планшет с тумбочки, активировал экран — следилка в «Эвересте» включилась. Перескочил в программу слежения — синяя стрелка неторопливо ползла по карте.
Кике уже говорил со своим колумбийским родственником, но к делу они пока не перешли, в основном делились семейными новостями. И думаю, что перейдут не скоро. Я снова позвонил Паломаресу и договорился с ним на ланч завтра, как раз в «Мариотте». Эту проблему тоже надо решать, и как можно быстрее.
— Он у себя в сюите, я взял с него обещание не выходить из номера вообще.
Сколько ей? Я даже не спрашивал ни разу. С виду чуть за тридцать, может быть, а вот в остальном… Вчера за ужином она была слегка навеселе, и пару раз в разговоре проскочило нечто такое, что заставило меня решить, что я неверно оценил ее возраст, она все же старше. Хотя по лицу и телу этого не скажешь. Странно. Хотя, с другой стороны, радоваться надо, эта женщина проводит ночи именно со мной, а не с кем-то еще, так что никакой на самом деле разницы.