— Бернард! — Мама бросила на него предостерегающий взгляд и кивком указала на Томаса.
— Нет. Я для этого… — Я посмотрела на свою грудь. — Не приспособлена.
— Ну уж нет. Мы буддисты, — отрезала я, собираясь захлопнуть дверь.
И наш маленький городок, несмотря на красоту замка, многочисленные архитектурные памятники и живописные проселочные дороги, отнюдь не служит исключением. На площадях эпохи Регентства толкутся подростки с сидром. Стены домиков с соломенными крышами заглушают крики избиваемых жен и детей. Иногда я ощущала себя королем Кнудом, тщетно противостоящим приливу хаоса и ползучему опустошению. Но я любила свою работу. Я занималась ею, поскольку верила в порядок, в моральный кодекс. Я считала, что можно поступать правильно и неправильно, какими бы устаревшими ни казались мои взгляды.
— В парикмахерской. Я была парикмахером. А он моим клиентом.
— И никогда даже не сидела на лошади. Моя мама их ужасно боится. Ни за что бы не пустила меня в конюшни.