Никогда не видела Натана таким злым. Он со мной даже толком не разговаривал.
— Мне казалось… Мне казалось, что я заставила тебя передумать.
— Я тоже хочу, чтобы Уилл жил, — добавила я.
— Об этом можешь не беспокоиться. Честное слово.
Я едва не засмеялась. Но я не знала, что ей сказать. Я не могла представить, каково ждать и знать, что сейчас происходит где-то далеко. Я никогда не любила мужчину, как она, по-видимому, любила Уилла. Конечно, мужчины мне нравились, я их хотела, но иногда казалось, что во мне не хватает какой-то микросхемы чувствительности. Я не могла представить, как оплакиваю кого-либо из них. Единственный эквивалент, который я смогла изобрести, — Томас, ожидающий смерти в чужой стране, и едва эта мысль пришла мне на ум, как я чуть не рехнулась, настолько чудовищной она была. Поэтому ее я тоже засунула в дальний угол воображаемой картотеки в ящик с этикеткой «Немыслимо».
— Как там на улице, Мик? — спрашивает он, натягивая кожаную куртку.