Двенадцать лет было, чтобы с духом собраться. И то не хватило.
Дядя знаком показал, что подождет внизу. Там у него дела неоконченные и даже не начатые.
Жеребец встает на дыбы, но, не способный удержаться, падает-таки, всем весом обрушиваясь на ногу всадника.
– Кайя? Двадцать девять. Хороший возраст.
Шелест одеяла, соскальзывающего – на сей раз Кайя не имел ничего против – с Изольды. Жаль, что покоя осталось так мало.
Он так думает, потому что большой и сильный. Но я знаю, что и сильные люди способны испытывать боль. Татуировка меня признала. Она распадалась на созвездия чернильных пятен. И соединялась вновь, восстанавливая причудливый узор.