Позже я лежу на Кайя – он большой и удобный – и, положив голову на скрещенные руки, разглядываю мужа. Говорить не хочется, как будто слова способны что-то разрушить, но я даже не знаю, что именно. Все равно молчу. На всякий случай.
«И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч…» – Я не понимала, откуда берутся эти слова, но они были правильны и единственно возможны.
Муравьиные вереницы слуг. Бочки вина. Горы еды.
Не нужно быть столь мнительной, Изольда. Подданные изъявляют радость при виде нашей светлости в той единственной форме, которая им ныне доступна. Ведь до последнего люди надеялись, что я сгину. И если уж хватило наглости остаться, то хватит и на то, чтобы доехать до чертовой площади. А там Кайя. Он не позволит меня обижать.
После пробуждения тело некоторое время оставалось парализованным.
Точнее, конечно, я не уверена, но уточнять не буду. Надеюсь, бумаги все же не повышенного уровня секретности. О планах грядущей социальной революции под мудрым руководством их светлости я рассказывать не стану. Просто подиктую кое-что…