– А если бы я розовое надела, как собиралась? – спрашиваю сугубо из вредности, ну и еще, чтобы их светлость знал: о местных приметах лучше предупреждать заранее.
– Вы откровенны. Так принято в вашем мире? – Она все-таки поднялась и сцепила руки, словно в молитве. К прежней безмятежности добавилась нотка презрения.
Главное – снова не разреветься. Я шмыгаю носом и часто-часто моргаю, отгоняя слезы. И настолько сосредотачиваюсь на этом занятии, что пропускаю появление Кайя.
Тан, значит. Просто очаровательно, что бы это ни значило.
А приказывать в подобном деле не следует. Я понимаю. И, соглашаясь, перехожу ко второму пункту.
Паладин подошел еще ближе, позволяя разглядеть себя. Его шкура сверкала на солнце. На спине она была темная, а к животу светлела до молочно-белого, жемчужного. Тяжелая китовья голова с трудом поворачивалась то влево, то вправо, и длинные усы, окаймлявшие пасть, трепетали.