Рыжий. Взъерошенный. И татуировками расписан, как привокзальная стена – граффити. Черные узоры начинались от кончиков пальцев, ползли по ладоням и выше, скрывались в потрепанных рукавах рубахи, кстати не слишком чистой, и выныривали из ее же ворота. Они обвивали шею, выползали на щеки и лоб. Полагаю, в этой невыразимой красоте имелся высший смысл, мне недоступный. И чем дольше я глядела на татуировки, тем прочнее становилось ощущение, что они движутся.