Он поклонился и, взяв мою руку, поцеловал.
– Не бойся, – сказал Урфин. Кому? Мне? Тиссе?
Если отрешиться от татуировок, то Кайя вполне симпатичный. Лоб широкий и переносица тоже. Нос свернут чуть налево, не то последствия старой травмы, не то – длительного ношения шлема. Подбородок тяжеловат и вперед выдается, отчего выражение лица такое себе закостенело-упрямое. Уши оттопыриваются. А глаза у него тоже рыжие. Не желтые, не карие, не красные даже, а именно рыжие. Как кошачья шерсть. Или огонь? Смотрит же так, что и подавиться недолго. Рыбы ему жалко, что ли?
От фрейлин я бы отказалась, но, боюсь, в данный конкретный момент это не самая лучшая идея.
Под копытами красного жеребца лежали развалины. Приглядевшись, я могла различить дома и людей, таких крошечных, беззащитных.
Куртка на меху застегнута, а вот от шарфика их светлости руки лучше убрать. У меня с детства с шарфиками отношения не сложились, во многом благодаря бабушкиному усердию. Не надо меня укутывать! Поздно уже.