— Так щит лучше накладывать из центра тела? А как же голова?
— Ага, — согласился Серж, устало прислоняясь к стене. — Теперь я понимаю всю прелесть нашего факультета и бесконечную мудрость тех, кто занимался его планировкой.
— Тьфу, не вспоминай при мне его имя. — Лицо Анхайлига мгновенно стало кислым. — Эти мелкие пакостники по сравнению с Родриком просто дети.
Меня стало охватывать легкое беспокойство, и в этот момент музыка стихла. Раздался негромкий страдальческий стон, и в комнату вошел мужчина. Он был бледен и худ, его черный сюртук с белыми кружевными манжетами и жабо идеально вписывался в интерьер комнаты. Мужчина медленно, пошатываясь, словно с трудом понимая, где находится, подошел к столу и трясущейся рукой взял портрет. Лицо его все больше искажала мука, и наконец, не выдержав, незнакомец схватился за голову и снова застонал.
На этой площадке находились двое. Один, израненный и изможденный, стоя на коленях, тяжело дышал. Его взгляд, направленный на возвышавшуюся рядом фигуру, был полон ненависти. Той жгучей всепоглощающей ненависти, которая, стань хоть на миг способной убивать, уничтожила бы все вокруг.
Искра надежды во мне разгорелась безумным пламенем.