Корнелиус замер у коновязи с уздечкой в руке. О таком он и не мечтал!
Вальзер не совладал с волнением. Его голос сорвался, по лицу текли восторженные слезы.
И снова поклонился – почтительно, без дерзкой галантности.
Взглянув на залившегося румянцем фон Дорна, Иван Артамонович покряхтел, повздыхал и вдруг повернул разговор в неожиданную сторону.
Сергеев свесился в дыру пониже, и теперь его лицо подсвечивалось сбоку – черно-белое и жуткое, как маска злодея из театра Но.
Вальзер рассмеялся – не весело, а скорее горько.