— Тебе было двенадцать лет, — повторил Курт; она кивнула.
— У нашей дрожала, — кисло отозвался Ланц. — Но толку от этого чуть. Она навесит на нас своего дядюшку: вызвала его как свидетеля. Готовься.
— Оставь, Дитрих, — оборвал Курт. — Где мой арестованный? Жив еще?
— Благодарение Богу хоть за то, — тихо заметил Ланц, — что архиепископ — тупица и трус и не вмешался лично; как фактический владетель земли Кёльна он нас попросту стер бы в порошок. Судя по всему, понадеялся на братца — у герцога и язык лучше подвешен, и наглости больше.
Оставшись наедине с безмятежным студентом, Курт с минуту стоял посреди комнатушки, медленно озираясь вокруг; удовлетворение и радость от того, что добился своего, мало-помалу уходили, уступая место некоторой потерянности. Не слишком удачно завершенное первое дело, при ведении которого выпускник академии святого Макария, приходится признать, не блистал особенным здравым смыслом, не вселяло уверенности в своих силах, да и Райзе со своей иронией несколько выбивал из колеи — более, нежели он пытался показать…
Голос у бывшего приятеля был спокойным, разве что пробилась в нем некоторая неловкость и даже чуть неуверенность; однако, ничего дурного тот, судя по всему, не замышлял.