— Доброго дня… — пробормотала девушка тихо, отступив назад. — Почему здесь… Почему вы все на меня так смотрите? Я что-то не так сделала?
— Я не могу на вас смотреть — никак. Физически.
Курт покосился на него исподлобья, нахмурясь, и приглашающе повел рукой.
— Горожанам это растолковать не пытались?
— Я не могу не заметить, — заговорил Бруно, не поднимая к нему глаз, — что еще вчерашним вечером эта мысль пришла тебе на ум, и, уверен, ты не мог об этом не думать и сегодня. Так вот, не кажется ли тебе наиболее вероятным, что единственная персона женского пола, общение с которой сопряжено с такими тайнами и расходами (ибо ей мало подарить колечко ценой в два твоих жалованья)…
Курт замолчал, бессильно пожал плечами и сжал ладони крепче; в тишине каменных стен явственно прозвучал скрип тонких перчаток. Он сдернул одну резким движением, посмотрел на кожу кисти и запястья, покрытую шрамами едва зарубцевавшихся ожогов, и вытянул руку перед собой, глядя на нее, как на чужую.