Курт даже не успел оспорить себя или согласиться с собой, обдумать, должно ли поступить именно так; перестук копыт в вечерней тишине он услышал издалека — две лошади, идущие легким, неспешным шагом, и когда она появилась у стены дома, вдруг подумалось, что при первом же донесшемся до него звуке, при первом же ударе подковы о землю, утоптанную тысячами ног, уже предощущал, кто это, чувствовал, знал.