— Книга… — прошептал Бруно растерянно, приблизившись. — Чертова книга…
— Что-то кисло мне на душе становится, когда инквизитор начинает вот такими вот словами…
Вся вежливая уверенность Якоба Хюсселя улетучилась разом, как-то вдруг и почти без остатка; он вскочил, сделав два порывистых шага к двери, снова к Курту, остановился подле него, теребя рукав.
Когда за спинами идущих следом людей захлопнулась дверь, Курт едва не вздрогнул, а когда в замках изнутри дважды провернулся ключ, по лопаткам резанул острый холод. Чувство затерянности вернулось вновь, и все, что было перед глазами еще четверть часа назад, все вокруг — небо, темные тучи, падающее в пустоту солнце, Кельн, люди в нем — все стало словно придуманным и нигде, кроме его воображения, не бывшим.
— Пусть спит, — обронил Курт охраннику, выходя, и кивнул Бруно следовать за собой.
— А ты скажи, — предложил тот. — Может, и не решу.