— Я не вру, — сказал я. — Я действительно не знаю. Но я догадываюсь, что это баблос. И эта догадка близка к уверенности.
Полковник медленно покачал головой, словно признавая, что истина оказалась для него неподъемной.
Прошло несколько секунд, и дверь открылась. В комнату вошла одна из ее прислужниц, похожая на черную вдову из-за закрытого платом лица. В ее руках было большое блюдо, на котором лежал мой служебный вампонавигатор, опечатанный старомодной свинцовой пломбой. Рядом стоял флакон в виде золотой шахматной пешки (еще одно милое напоминание о моем месте в иерархии). Рядом белела тонкая прозрачная змея свернутого контрольного шланга.
— Мемокод? — переспросил Энлиль Маратович. — Что это?
— А саму голову правда никогда не меняют?
— Именно. Никакого ума, отдельного от этой погони за счастьем, не существует. Сам ум и есть эта погоня. Нечто, возникающее на миг лишь для того, чтобы погнаться за собственной тенью, испытать страдание от невозможности ее догнать, а затем незаметно для себя исчезнуть навсегда. Следующий ум будет гнаться уже за другой тенью — и страдать по-другому. Но исчезнет он точно так же незаметно, как бесчисленные умы, возникавшие до него.