Кажется, слова прозвучали излишне громко, поскольку на нас оглянулись вороватого вида личности за соседним столиком, хозяин заведения и его совсем даже не обычная гостья.
— Все случилось несколько иначе, — поправила меня девушка. — Просто на самые ценные артефакты и гримуары стали ставить заклятия, не дающие пользоваться ими никому, кроме хозяина, и в случае чего уничтожающие ценности. Так у древних чародеев появлялись хоть какие-то шансы, что их ради обычного грабежа не убьют. Однако же любую наложенную защиту можно при должном умении и терпении снять, и потому наиболее ценные знания постепенно стали храниться лишь в головах немногочисленных посвященных. И с ними же теряться в результате убийств, войн и нечастных случаев. Регресс был медленным, но стойким и, возможно, даже продолжается по сей день. Сейчас полно кланов волшебников, хранящих уникальные навыки внутри одной семьи, чьи представители скорее вырвут себе язык, чем лишатся хоть какого-то преимущества перед остальными. И если одним из них становится меньше… Правда, новые открытия тоже делают, и какое-то накопление знаний идет, но крайне медленно. Традиционной считается система учитель-ученик, а немногочисленные академии волшебства выпускают кое-как подготовленные кадры, не многим превосходящие банальных самоучек.
— А от чего умирает король? — подозрительно уточнил Мальграм. — Вроде бы не так уж он и стар, шестидесяти нет.
— Ладно, мы не джентльмены, — покорно согласился я, видя, что разговор зашел куда-то не туда. — Но пока не было сказано главного. Чего вам надо-то?
— В таком случае, думаю, нам не стоит здесь задерживаться, — решил Мальграм, тоже вооружившейся секирой. — Решетки на камерах укомплектованы рунными замками, а значит, знающий секрет их активации волшебник может открыть все одновременно. Причем дистанционно.