— Дорогому гостю — воды. Но — обсудим. — Это еще один прием, которому его научил папа: соединить вместе две фразы, одну — неприятную для собеседника (отказался от вина), а вторую — приятную (согласился обсудить). Обычно срабатывает, если, конечно, ты не споришь с учительницей по математике, в противном случае будет только хуже.
— Ура! — тихо сказал Ромка, а прилетевший из недр пещеры ветерок слегка взъерошил его волосы.
Тучан улыбается. «Он поможет» — это значит: за Ромку все решили.
— Ну… Вот твои родители, конечно, будут волноваться, — Кайл развел руками. — Но с другой стороны… Вот они постареют и умрут. Или заболеют.
Лодка была деревянной. В хорошем смысле — не гнилые доски, промазанные смолой, а тщательно пригнанные изогнутые бруски полированного дерева, покрытого прозрачным лаком, с латунными — или бронзовыми, кто его разберет — вставками. Длиной метров десять. Шириной метра три. С высоким носом, какой обычно рисуют у ладей и прочих когов. На такой же высокой корме торчала тонкая мачта из чего-то вроде бамбука, и на ней развевался флажок. С глазом.
Ромкиного телекинеза едва хватило, чтобы перевернуть амулет — связку из трех дисков общим размером с русскую пятирублевую монету. Диски были медные, если, конечно, цветам в этом коридоре можно было хоть немного доверять. На них были знаки.